День четвертый не принес в нашу партизанскую жизнь ничего нового. Мы умывались, завтракали, снова тупо стояли в полях якобы на учениях.
Возвращаясь в палатки с «учений» наблюдали презабавную картину. В дрова пьяный «партизан» лежал на земле. Над ним стояла пара офицеров, пытаясь его поднять. «Партизан» лежа делал некие кульбиты ногами с криком «хия!». Судя по всему, после каждого такого вскрика, минимум один офицер должен был падать сраженный гениальной шаолиньской подсечкой… но офицеры отчего-то не падали и упорно тащили говнюка к плацу.
В палатке истопники нам рассказали, что этот самый шаолинец пришел бухой к нам в палатку и попросил нож, наши, конечно, дали. Мудило вернулся к себе и приставил лезвие к горлу «партизану», с которым что-то «конкретно» не поделил. «Сенсея» обезвредили и сдали полиции, нож нам вернули. Второй новостью была история о «партизане» провалившимся в туалет с головой. Туалеты у нас были примерно такие:
Только в отличии от этого над нашей ямой тупо лежало по одной доске, и я в него не то что выпивший, трезвый не ходил, благо кустов было предостаточно вокруг.
С обеда на построении, а теперь нас гоняли на них постоянно, вернувшийся из увала старлей спросил, есть ли повара? Поваров оказалось двое или трое, больше дураков не было. В итоге всех поваров согнали тягать полевые кухни, а мы опять отправились стоять за палатками.
НО поскольку дураков было недостаточно, то вскоре и нас припрягли на перевозку кухонь, поскольку машинами в поля заезжать уже никто не рисковал.
Зато притащив две кухни, мы получили долгожданную свободу от «учений» и разбрелись по своим делам.
Деньги у многих кончались, народ трезвел и становился злым и напрочь простуженным.
Ко мне приехал бывший муж моей сестры. Перед этим долго меня мучил по телефону на предмет – что тебе превезти. Поскольку организм окончательно переключился на армейскую пищу, баловать его всякими вкусностями я опасался, поэтому отказался от всего. Мы с Юркой покатались на машине, поболтали, договорились, что завтра перед поездкой в Сегежу он еще раз заедет и разошлись. Зная, что мужики уже заслали без меня гонца, я прихватил с собой 0,5, дабы не сидеть у пацанов на «хвостах».
Вечером как обычно выпили. Некоторые «партизаны» просто кросафчеги по сле стакана один депутат муниципальный рассказывал как записал на жену 1,5 га земли за 50 тысяч, второй бывший охранник СЦБК говорил что брали за металл только жадных, а средняя такса за выход машины в их времена составляла 5 тысяч, парни с южных деревень говорили, что девчонки по 14-16 лет на дорогах это норма и дорого не берут, поскольку власти в деревнях нет и никто за этим не смотрит.
Я с этих разговоров приходил в [censored] и все больше помалкивал.
День пятый ознаменовался главнейшим событием. Строевой смотр.
Минут за тридцать до него мне в руки сунули бумажку, и я наконец-то узнал, что являюсь командиром отделения. Построив своих подопечных я узнал, кто кем был по должностям и званиям на срочке и стал ждать. А ждать пришлось час. Ноги затекали. Наконец подошел какой-то подпол, коротко спросил кто-что протерял. Звания, должности, жалобы, пожелания. Жалоб кроме сокраментального – какого йуха? Не было, а пожелание только одно – давайте быстрей по домам всех отправляйте.
И с обеда пожелание стало исполняться.
В тот день увезли петрозаводских и кондопожских. Палатка пополнилась новенькими переселенцами. Поняв, что ловить тут больше нечего я завещал свои вещи земам, вызвонил Юрку и уехал отмываться и ночевать в Шую.
О, кстати в тот день нам выдовали армейский сухпай. Что сказать про него – питательно и не отвратительно, и это главное, особо доставили жвачка «Дирол». Не знаю как убедили владельцы "Дирола" вояк, что без их жевачки и армия, не армия, но откат я думаю был солидный
Утром, добравшись до части с рабочим автобусом фирмы «Пегас» я обнаружил, что ничего интересного не происходит. Но должно было. Сегодня будут отправлять 60 человек сегежских, и мы, конечно, надеялись попасть в их число. Но обломилось. Отзвонившись с обеда Мстителю, я узнал, что у него полный комплект и вновь отчалил на Шую.
А на следующий день, прибыв с утра, узнал, что мы убываем. Поучаствовал в дембельском аккорде (переносил палатки) и с легким сердцем упаковавшись, поехал домой, все нах я больше в армию ни нагой...наверное...
Тупо там делать нех.
Петрозаводские ребята отловили меня перед своим отъездом.