Остров Изолятор
Карелия - водная страна. И если мы хотя бы приблизительно знаем, что у нас около 27 тысяч рек и более 61 тысячи озер, то острова считать никто, вероятно, не решался. Впрочем, попытка такая была. Известный справочник "Озера Карелии", выпущенный карельскими учеными в 1959 году, упоминает о Кончезере, где насчитывается около 100 островов, Выгозере, где их более 500, и некоторых других. Всего же островов у нас сотни и сотни тысяч.
Острова - милая сердцу тема. Рядом с поселком, где прошло мое детство, был довольно большой остров, который не имел названия. Он был единственным, и когда мы говорили, что уплываем удить рыбу на остров, не нужно было ничего уточнять. Помню торчащие из воды рога поселковых коров, чередой переплывающих на остров. Когда окрестные пастбища вытаптывались до состояния танцплощадки, коровы сами входили в воду и медленно плыли несколько сотен метров, чтобы вечером приплыть обратно. Никто их туда не гонял. Потом оборотистый хозяин завел на нашем острове кроликов и был очень горд своей предприимчивостью (никаких, мол, трудов и забот - только поголовье считай), пока с противоположной стороны туда же не переплыла лисица.
Микроклимат, животные и птичьи сообщества, любопытные растения - все это с незапамятных времен делает острова особенно привлекательными для человека. Названия же и вовсе составляют настоящую поэму для неравнодушного к родному краю человека. Множество их из разряда "говорящих". Скажем, нет числа островам Любви, хотя чаще всего оказывается, что названия эти местные, неофициальные. Великое множество Больших, Средних и Малых. Напротив Повенца в Онежском озере рядком стоят три острова - Сосновец, Еловец и Березовец. Надо ли расшифровывать эти названия? На Выгозере один подле другого стоят два острова - поменьше Королев и побольше Королиха. Кто знает теперь, почему они так называются? Там же есть острова с неожиданным названием Городовой и вовсе простецким - Васькин. Встречаются и откровенно хулиганские названия, как, например, Сраная луда на Белом море. Не один и не два мореплавателя били, видать, свои суда о здешние камни, пока незакрепили вначале в изустной практике, а потом уж и на картах это некрасивое название.
Острова до сих пор задают нам различные загадки и дарят открытия. Совсем недавно, в 70-е годы, ученые обнаружили на острове Большой Жужмуй в Белом море особый вид полярной березы. Размножаясь не только корнями, но и ответвлениями от веток, береза, названная "жужмуйкой", создавала непроходимую зеленую стену, за которой укрывалось от суровых арктических ветров все растительное сообщество острова. Нигде в других местах такую березу не встречали.
На Выгозере, наиболее богатом островами, есть и такие, в названии которых веет отнюдь не романтикой далекой, забытой жизни наших предков или любовью к природе. В них слышится тяжелое дыхание недавнего времени. В окрестностях Сегежи, напротив Лейгубы, стоят два острова, названных прямо и жестко - Изолятор и Перековка. Мне давно хотелось побывать хотя бы на одном из них и посмотреть, не сохранило ли время свидетельств той поры. Нынешней весной такая возможность представилась.
Середина мая. Холодно. Дачные кооперативы на берегах Выгозера только-только просыпаются. Хожу от одного хозяина к другому, прошу лодку. Здешняя навигация многими пока не открыта, плавсредства либо не спущены на воду, либо заперты где-то в ожидании теплых дней. Наконец нахожу Ларионовых. Василий с лестницы натягивает пленку на теплицу, Валентина дает советы с земли. Оба они с Сегежского ЦБК. Валентина с гордостью рассказывает про свой бумцех N3, где они выпускают экспортную бумагу. По ее словам, дела на предприятии идут неплохо, работы полно, заработок хороший и работники довольны.
Спрашиваю про острова. Ларионовы бывали на всех без исключения. Острова - их главные грибные места. Уже не удивляюсь, когда в разговоре узнаю, что они не знают ни одного островного названия. Мы крайне мало знаем не только о республике, но даже о местности, в которой живем. "А откуда мне знать?" - простодушно спрашивает Валентина. Действительно...
Ларионовская лодка легка на ходу и под веслами очень послушна. Ближайший остров называется Изолятор. Направляюсь к нему. От материка до Изолятора не более полукилометра. До Перековки расстояние раза в три-четыре больше, и грести мне туда против ветра сегодня что-то не хочется. Вижу, как с северной стороны белеет огромная льдина, выброшенная на берег штормом.
С точки зрения геологического времени очень многие из полутысячи островов Выгозера имеют по-настоящему младенческий возраст - не более 70 лет. В 1932-1933 годах здесь пролегла трасса Беломорско-Балтийского канала, и Выгозеро превратили в водохранилище. Уровень воды был поднят на семь метров. Это очень много. Водная поверхность озера увеличилась более чем вдвое, и обычное озеро в одночасье встало на третье место после великих европейских озер - Ладоги и Онеги. Поэтому, скорее всего, большая часть теперешних островов и островков некогда была всего лишь горками и горушками, до вершин которых не добралась вода.
Изолятор настолько узок, что в отдельных местах просматривается насквозь. Проплываю вдоль берегов, жадно выискивая следы каких-нибудь старых фундаментов. Наконец с северной стороны замечаю явно рукотворную полянку и причаливаю. Да, здесь было здание. Старая пожухлая трава убита снегом, на новую еще нет и намека, поэтому неровности грунта и в целом рельеф местности видны вполне отчетливо.
Когда-то здесь, у самой кромки берега, был барак на три печки. Стоял он прямо на земле и безо всякого фундамента. Одна из сторон наполовину подмыта озером. Измеряю стороны барака шагами: 28 шагов в длину и 9 в ширину. Поближе к лесу - к западу и югу - нахожу следы двух совсем небольших зданий на одну печку каждое. Печки легко определяются на местности - от них, как правило, остается груда камня и битого кирпича. Прохожу полянку еще и еще раз. Никаких следов больше нет, кроме многочисленных ям-воронок. Словно это место хорошо пробомбили.
Уже в Петрозаводске показал план полянки человеку сведущему. Он подумал немного и стал бубнить себе под нос:
- Двадцать восемь на девять... Нары - так, нары - так, второй ярус... Три печки - три отделения... Да это барак на 50 человек! А те помещения, что поменьше, - караулка и пищеблок. Жить, конечно, нельзя, а сидеть очень даже можно.
Кто тут жил или сидел, попробуй теперь узнай. Может, на самом деле располагался тут какой-нибудь изолятор для штрафников, карантин для больных или вовсе РОЭ. Известно, что на каждом из многочисленных строительных участков гигантского лагеря при строительстве ББК была так называемая РОЭ - рота отказного элемента. Отправляли в нее воров в законе, принципиально отказывающихся работать на государство, различных, как тогда говорили, саботажников и тунеядцев. Долго в РОЭ не жили, поскольку принцип пролетарского государства - по работе и еда - в ГУЛАГЕ выдерживали твердо.
Но вполне может быть и другое. Перед войной построили на Изоляторе дом путевого мастера, который жил с многочисленной семьей и хозяйством, день и ночь следил за бакенами на судоходной трассе ББК, до которой рукой подать. Таких постов на 227-километровой трассе канала было множество.
Прощаюсь с Изолятором и отталкиваю лодку. Ларионовы, наверное, совсем меня заждались. Сколько еще сменится поколений, сколько десятилетий пролетит над островом, пока вода и лес не сотрут с полянки следы прошлой жизни. И тогда, обнаружив на карте это странное название Изолятор, кто-то еще больше удивится: а с чего бы это? Откуда такое странное название? И приплывет на этот берег так же, как теперь я, и будет растерянно бродить, глядя под ноги, и прислушиваться к резким крикам чаек. И уплывет обратно в полном недоумении. Что поделать? История не останавливается.
Константин ГНЕТНЕВ
Фото автора
(c) Газета Карелия.
